Прослушав ƒIN, нельзя не провести параллели с прошлогодним альбомом Николаса Жаара. И Талабо, и Жаар шли к своим дебютам последовательно, предварительно выпуская добротные ипишки и аккуратно зарабатывая висты в электронной тусовке. Оба они выпустили альбомы в начале года, сразу собрали массу положительных отзывов в медиа, оба пытаются делать в первую очередь открытую широкому кругу поп-музыку, а не нацеленное сугубо на аудиторию клабберов техно. Ну и вообще - эти двое представляются какими-то идеальными персонажами для девушек, детей и прочей неконфликтной аудитории: достаточно модные, но не дико раскрученные, сдержанно танцевальные и умеренно интеллектуальные.
В корне неверно предположение о том, что Талабо делает музыку исключительно курортно ленивого оттенка, хотя, казалось бы, всё идет именно к этому. Родившийся в Барселоне продюсер не упускает возможности использовать какие-то нотки из расслабленной балеарики, и берёт бессмертные, но не самые избитые приёмы из чуть заторможенного диско и хауса. Но все эти поверхностные тэги периодически раздражают самого Талабо, который довольно-таки нелюдим, на фотосессиях скрывает лицо за смятым куском фольги, а в своих редких интервью говорит о том, что его музыка все-таки глубже и мрачнее, чем кажется. Ну и посмотрите на обложку: похоже ли это на брызжущий красками призыв предаться гедонистическому образу жизни.
Название лейбла, на котором выпустился Талабо, говорит само за себя: "Permanent Vacation". За музыкальное сопровождение беспрерывных каникул там отвечают и Tensnake, и Azari & III, и Тодд Терье - в общем люди, у которых призвание развлекать и расслаблять. Вот и музыка Талабо по первому впечатлению кажется лишь ненавязчивой электроникой с южным оттенком - это как вариант проведения отпуска, который мало чем запомнится, но навряд ли разочарует. Все эти мысли имеют под собой серьезные основания, но прослушиванию к третьему картинка выстраивается уже иная: меланхолии и каких-то размеренных ностальгических воспоминаний здесь все-таки больше, чем тихого ликования от того, что теплые волны подкатывают к ногам и над всей Испанией безоблачное небо.
Талабо, безусловно, романтик: достаточно прочитать его интервью, в котором он вспоминает, как в юношестве бегал к будке диджея, чтобы узнать название звучащего трека: "А сейчас ты идешь в клуб и включаешь приложение Shazam на айфоне". Этому человеку неспокойно на душе и не сидится на месте, и тут и там мелькают отсылки к каким-то перемещениям в пространстве, вымышленным или настоящим. Инструментал "Oro Y Sangre" ("Золото и кровь") при большом желании уже можно хотя бы по названию отнести к какой-то призрачно всплывающей истории о конкистадорах, а в части, которая отсылает к теме странствий, есть еще и "Journeys" с вокальной партией, отчетливо отдающей нео-психоделическими мотивами, и "El Oeste" ("Запад") с беспокойным битом, который мог бы сделать какой-нибудь Clams Casino. В "Last Land" беснуются сэмплы из саундтреков индийских кинофильмов, будто вырванные из очередного микстейпа Мэдлиба - и в этих звуках уже чувствуется тоска первооткрывателя, который теперь лишь только беспокойно ёрзает на месте.
Концовка альбома - самый значимый промежуток для ƒIN. Как небольшой трибьют олдскульному направлению здесь размашистый и не типичный для среднетемпового альбома хаус "When The Past Was Present", дабово-ориентированный, угрюмый, но значительно пробирающий трек, который почему-то называется "H.O.R.S.E.", и настоящая жемчужина, запрятанная в самом конце, видимо в качестве вознаграждения. "So Will Be Now" по мнению небезызвестного Фила Найта смотрится "как роза среди навоза" - думается не только в контексте конкретного альбома, но и всей современной электроники в целом. Это трек, который несмотря на свою безысходную грусть в интонации уже раскачал Бергхайн. Это элегия лучших образцов дип-хауса, на странице "deep house" в Википедии должен быть только этот трек и только. Это идеальная музыкальная зарисовка для вечерней поездки из ниоткуда в никуда, по дороге, идущей у берега моря, с вытянутыми из окна голыми пятками, безразличием ко всему происходящему и нежеланием что-либо менять.
